ProZ.com translation contests »
1st Annual ProZ.com Translation Contest: "Awakening" » German to Russian » Entry #7966

Source text in German

Translation #7966

Der Höhepunkt aber ist das eigentliche Hauptrennen, das zum heimlichen Ruhm der Khampa-Krieger und zur Ehre des Klosters Ganden Tubchen Chokhorling geritten wird. Am Morgen versammeln sich über einhundert Reiter vor den Mauern der Abtei. Die langen Haare sind mit roter Wolle um den Kopf geflochten. Manche von ihnen provozieren die chinesischen Autoritäten, indem sie trotz Verbots gut sichtbar das Bild des XIV. Dalai Lama bei sich tragen und mit ihren nervösen Pferden hautnah an den Ordnungshütern vorbeitänzeln. Den Lama Tense Taji, der in ihrer Mitte reitet, umkreisen sie wie ein Bienenschwarm seine Königin, so als gelte es, ihn vor Anfeindungen zu beschützen.

Erst auf sein Signal hin beginnt das Rennen. Drei Kilometer weit fordern sie von ihren Pferden höchste Leistung. Es kommt zu Massenstürzen. Die, die sich Sattel an Sattel in die vordere Reihe geschoben haben, werden vom Publikum, das die gesamte Rennstrecke säumt, frenetisch angefeuert. Der strahlende Sieger wird vom Lama höchstpersönlich beglückwünscht und erhält als Preis eines der begehrten chromblitzenden Motorräder, eine Art Harley Davidson chinesischer Bauart, die in jüngster Zeit den Nomaden das Pferd ersetzen.

Während des Festes haben die Mönche des Klosters Ganden Tubchen Chokhorling das Mandala aus Sand fertiggestellt. Es ist bunt und wunderschön geworden. Seinen Sinn, die Gottheit Yamantanka einzuladen und das Reiterfest zum Erfolg zu führen, hat sich erfüllt, denn einen Toten hat es dieses Jahr nicht gegeben.

Lama Tense Taji ist zuversichtlich, dass Kham einer Renaissance der buddhistischen Kultur entgegenblickt. Bisher wurden etwa 60 Prozent der Klöster Osttibets, wenn auch unter den strengen Augen der Chinesen, wieder aufgebaut. Der Abt hat einen klaren Geist: "Eine politische Unabhängigkeit Khams oder gar ganz Tibets halte ich für unwahrscheinlich." Der Mönch fühlt sich weniger der Politik als vielmehr der Religion verpflichtet: "Ich bin dazu berufen, die Lehre des Buddha an die Jugend weiterzugeben, solange ich lebe. "Die Klöster Khams", freut sich der Mann, "erwachen zu neuem Leben."
И все же кульминация праздника – сами скачки, проводящиеся в честь монастыря Ганден Тубчен Чокхорлинг и к вящей славе воинов племени Хампа. С утра у стен монастыря собирается добрая сотня всадников. Их длинные волосы с вплетенными красными нитями шерсти закручены вокруг головы. Назло китайским властям иные явно напоказ разъезжают с портретами Далай-ламы XIV, едва не наскакивая на своих горячих скакунах на блюстителей порядка. Вокруг ламы Тенсе Тацзи – сам он верхом в центре, – образуя круг, скачут наездники. Вьются как пчелинная свита вокруг матки, словно оберегая от возможного нападения.

Лама подает сигнал, и скачки начинаются. Все три километра выжимают наездники из своих лошадей все, на что они способны. Порой случаются завалы. Зрители, обступившие дистанцию живым коридором, азартно подбадривают вырвавшихся вперед, летящих ноздря в ноздрю всадников. Сам лама поздравляет сияющего от счастья победителя. Ему вручают заветный приз – сверкающий хромированными деталями мотоцикл, что-то вроде «Харли-Дэвидсона» китайского производства, из тех, что сегодня приходят на смену лошадям кочевников.

Пока праздник идет своим чередом, монахи монастыря Ганден Тубчен Чокхорлинг заканчивают создавать мандалу из песка – теперь она стала цветной и дивно красивой. Задачу – воплотить в изображении божество по имени Ямантанка и заручиться его помощью для успеха скачек – мандала выполнила: в этом году нет ни одного погибшего.

Лама Тенсе Тацзи убежден в том, что Хам – на пороге ренессанса буддистской культуры. В Восточном Тибете заново отстроено – пускай и под бдительным оком китайских властей – около 60 процентов монастырей. Настоятель, впрочем, не обольщается: «Политическая независимость как Хама, так и всего Тибета кажется мне маловероятной». Свою миссию монах видит прежде всего в религиозной, а не политической деятельности: «Пока живу, я призван передавать учение Будды юношеству». «„Монастыри Хама“», – с радостью говорит он, – возрождаются к новой жизни».